Мурашова где принимает. Катерина Мурашова: «Современные дети – ужасно унылые существа

ВВЕДЕНИЕ.

Здоровье или болезнь?

Здравствуйте, уважаемые родители и воспитатели!

Для начала давайте познакомимся. Я – возрастной психолог. Еще 10–15 лет назад девять из десяти опрошенных людей уверенно путали психолога с психиатром. Теперь ситуация изменилась к лучшему. Психолог – это не врач. Он, как правило, не имеет полного медицинского образования, не ставит диагнозов и не прописывает лекарств. Психологи в основном работают с психически здоровыми людьми. С психически больными работают психиатры – врачи по основному образованию. Основные направления работы психолога – психологическое тестирование (не имеющее никакого отношения к тестам, публикуемым в популярных газетах и журналах), индивидуальное или семейное консультирование, индивидуальная, семейная или групповая психотерапия. Сегодня существует огромное количество тестов, методик и направлений психотерапии, которые психолог может использовать в своей работе. Понятно, что ни один психолог не использует их все. У каждого практикующего психолога или психотерапевта есть свой излюбленный набор методов, который он периодически обновляет или расширяет.

Вот уже несколько лет я работаю психологом-консультантом в обычной районной детской поликлинике. В основном я работаю с семьями. Чаще всего родители приводят старших дошкольников и младших школьников. У них много проблем, и о большинстве из них мы будем говорить в данной книге. Частенько приходят и подростки. Реже – сами, насмотревшись сериалов или действительно запутавшись в собственной жизни, чаще – на поводу у разгневанных или обескураженных поведением чада родителей. С некоторыми из них удается установить контакт, с некоторыми, к сожалению, – нет. Последние уходят навсегда, а первые забегают и потом, уже выйдя из возраста детской поликлиники, просовывают в дверь повзрослевшие лица, спрашивают лукаво:

– А мне можно? Это ничего, что я к вам записалась?

Иногда основная работа происходит с родителями, и уже они, изменившись, влияют на поведение или даже здоровье детей.

Довольно часто на прием приглашается вся семья, и тогда это называется семейным консультированием или семейной психотерапией. Зачастую проблемы ребенка – это отражение проблем семьи в целом, и в этом случае справиться с ними удается только тогда, когда налажено конструктивное и прочное сотрудничество психолога и всех членов семьи.

Но кто бы и с чем бы ни приходил ко мне на прием, всегда все начинается с одного и того же вопроса:

– Скажите, это нормально, если он (она, я, они и т. д.) …?

Продолжение может быть любым, и сам вопрос в такой именно форме может не прозвучать, но подразумевается он всегда. И это, простите за тавтологию, – нормально.

Потому что прежде чем искать причины, во что-то вмешиваться, что-то менять, убирать, добавлять или корректировать, необходимо выяснить, что перед нами: вариант возрастной нормы или действительно патологическое отклонение?

Ни для кого не секрет, что все дети развиваются по-разному. Существуют врожденные различия темперамента, склонностей и способностей. Даже у самых маленьких детей существуют приобретенные различия характера, и все это необходимо учитывать. Но существуют и некие общие закономерности. Принято считать, что возрастное развитие человека состоит из кризисов и относительно стабильных периодов. Общее число и точные сроки наступления этих кризисов по-разному описываются разными исследователями и зависят, главным образом, от того, на какую теорию личности этот исследователь опирается. Свою периодизацию развития человека выдвигали З. Фрейд (опора на психосексуальное развитие), В. Штерн (опора на биогенетические закономерности), отечественные исследователи Л. С. Выготский, Д. Б. Эльконин. Существуют периодизации социального развития ребенка (А. В. Петровский), морального развития (Л. Кольберг), интеллектуального развития (Ж. Пиаже, Дж. Брунер). Одной из самых известных является психоаналитически ориентированная «теория психосоциальных кризисов» американского психолога Эрика Эриксона. Всего в жизни человека Эриксон выделяет восемь кризисов, из которых шесть приходятся на период от рождения человека до окончательного взросления. Другие психологи считают кризисы иначе, но в одном все сходятся: наиболее густая поросль кризисов – именно в районе детства и ранней юности. Потом вроде бы становится поспокойнее (хотя многие, разумеется, с этим не согласятся).

Каждый кризис имеет какую-то свою цель и задачу. Каждый кризис должен быть успешно разрешен. Если этого не происходит, то развитие в той или иной мере нарушается. В период кризисов человек особенно уязвим для стрессов и негативных влияний. Именно в периоды кризисов люди чаще всего заболевают различными соматическими и нервно-психическими заболеваниями.

Первый кризис, который переживает человек, – это, несомненно, рождение. Его основная задача – приспособление к окружающему миру.

Итак, где-то во второй половине первого года (и уж наверняка к его завершению) нормально развивающийся ребенок проявляет какие-то признаки страха и недоверия по отношению к незнакомым людям. Со знакомыми и родными он ведет себя спокойно и доверчиво.

Где-то около двух лет появляется упрямство, иногда сочетающееся с откровенным шкодничеством. «Он как будто меня испытывает!» – говорят мамы о таких детях. Действительно испытывает, ведь одна из задач данного кризиса – установление границ приемлемого поведения. Другая задача – завоевание физической автономии (знаменитое «Я сам!»).

В возрасте четырех-пяти лет большинство детей боятся крупных животных, необычных природных явлений, иногда нешуточно пугаются чужих или даже собственных фантазий («Это Бяка-закаляка кусачая, я сама из головы ее выдумала… Я ее боюсь!»).

Приблизительно в это же время – что-то вроде мировоззренческого кризиса. Ребенок впервые задумывается над основными вопросами бытия, часто задает вопросы типа: «Мама, а ты не умрешь?», «А я не умру?» и т. д. Этот кризис ни в коем случае не должен быть «проворонен» родителями, так как в этот период ребенку категорически необходима их поддержка.

Когда ребенок идет в школу, с ним может случиться, а может и не случиться кризис начала обучения в школе. Если уровень школьной зрелости ребенка (о его определении будет рассказано ниже) высокий или средне-высокий, то, как правило, никакого кризиса не происходит.

На этом череда кризисов, разумеется, не обрывается, но рассмотрение кризисов взрослой жизни не входит в нашу задачу и потому остается за рамками данной книги.

Итак, первое , о чем надо помнить родителю или воспитателю, – вариативность индивидуального возрастного психологического развития .

Второе – существование кризисных возрастных периодов , для каждого из которых характерны свои особенности.

И, наконец, третье : существуют симптомы, склонности и особенности поведения ребенка, которые должны насторожить внимательных родителей и привести их на консультацию к психологу .

Приведенный ниже список, разумеется, далеко не полон, но он поможет сориентироваться в проблеме. Посоветоваться со специалистом имеет смысл в том случае, если::

– у ребенка имеются проблемы с наследственностью;

– у ребенка имеется родовая травма или иной неврологический диагноз;

– у ребенка постоянно нарушен сон, аппетит и режим дня;

– ребенок до года отстает больше чем на два месяца от своих сверстников по любому из психомоторных показателей;

– приучение к чистоте вызывает упорное сопротивление; к трем годам ребенок все еще регулярно писает или какает в штанишки;

– к двум годам речь ребенка состоит всего из нескольких слов; в три года ребенок не говорит предложениями;

– упрямство ребенка носит особенно «злостный» характер, доставляет серьезные неудобства и даже приносит прямой вред самому ребенку или окружающим;

– ребенок чрезмерно агрессивен, регулярно бьет детей, животных или родителей. На увещевания не реагирует;

– у ребенка много страхов, он не спит по ночам, просыпается с криком, не остается один даже в светлой комнате;

– ребенок часто болеет простудными заболеваниями, имеет целый букет функциональных расстройств;

– внимательность ребенка, на ваш взгляд, оставляет желать много лучшего. Он чрезмерно расторможен, беспрестанно отвлекается, ничего не доделывает до конца;

– вам кажется, что другие дети намного умнее (или глупее) вашего ребенка. Может быть, он умственно отсталый (или вундеркинд)?

– учебные проблемы младшего школьника не спешат уменьшаться после усиленных занятий с ним;

– у вашего ребенка нет ни друзей, ни постоянных приятелей;

– в средней школе у ребенка нет абсолютно никаких увлечений или они меняются по несколько раз за месяц;

– постоянно происходят конфликты между ребенком и кем-то из членов семьи;

– вы абсолютно перестали понимать, что происходит с вашим сыном или дочерью. Его (ее) душа для вас – «черный ящик»;

– в школе все жалуются на вашего ребенка. Вам кажется, что они несправедливы;

– ребенок часто уходит из дома и вы не знаете, где и с кем он проводит время;

– ребенок совершил один или больше поступков, которые принято называть асоциальными;

– ваш подросток совершенно запустил учебу. Похоже, его это совершенно не волнует;

– ваш сын или дочь неоднократно утверждали, что жизнь – нестоящая штука, или в пылу ссоры с вами угрожали покончить с собой;

– отношения между членами семьи настолько сложны и запутанны, что вы понимаете: это не может не отразиться на психике ребенка.

Иногда (в последние годы все чаще, так как психологическая грамотность населения медленно, но неуклонно растет) ко мне приходят родители, которые просто хотят побольше узнать о своем ребенке, о том, как правильно строить свои отношения с ним, как развивать его интеллект и эмоциональность. С такими родителями мы говорим и о ближайших возрастных кризисах, которые предстоят их ребенку, и о его личностных особенностях, и о том, к чему это может привести в дальнейшем, а также о том, как наиболее продуктивно использовать сильные стороны личности и интеллекта ребенка. Такое «профилактическое» направление работы представляется мне особенно перспективным, потому что известно, что любую проблему легче предупредить, чем потом с ней бороться.

Предлагаемая вам книга построена по очень простому принципу. В каждой главе обсуждается одна из проблем, типичных для определенного возраста (например, детские страхи или подростковый кризис). Начало и конец главы посвящены реальному случаю из практики автора. В начале – завязка, в конце – анализ проблемы конкретного ребенка или семьи, методы терапии, окончание истории. Середина главы посвящена научно-популярному изложению всего, что связано с данной проблемой. Опять же, с опорой на многочисленные примеры.

С уважением, Екатерина Мурашова

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

вопросы: Светлана Фомина

Екатерина Мурашова - семейный и возрастной психолог, автор книг по детской психологии и СДВГ. Ее новую книгу «Лечить или любить» недавно выпустило издательство «Самокат». В интервью «Летидору» Екатерина рассказывает о том, с какими вопросами чаще всего обращаются к детскому психологу, как современным родителям не бояться "гиперактивных" детей и смешанных браков, и почему слухи о необязательности семьи сильно преувеличены.

- Когда и с какими вопросами к вам чаще всего обращаются родители?

Ко мне обращаются родители детей всех возрастов - от 6 месяцев до 18 лет (потом дети уходят из нашей поликлиники, но иногда «бывшие дети» возвращаются ко мне и в более старшем возрасте, разумеется, уже без родителей). Более того, поскольку я работаю в одной и той же поликлинике уже 17 лет, ко мне неоднократно приходили мои выросшие пациенты, сами ставшие родителями. Обычно первый их вопрос: «Вы меня помните? Мы с мамой были у вас, когда мне было тринадцать лет…» - ставит меня в тупик. И только потом, разглядев где-то внизу карапузика от двух до пяти, я понимаю, что это просто незаметно для меня произошла смена поколений.

Впрочем, по моим наблюдениям, у детей действительно можно выделить несколько возрастных периодов, которые увеличивают вероятность обращения семьи к психологу.

Это, во-первых, период вокруг двух лет - возраст установления границ, когда ребенок резко и неожиданно для родителей перестает их «слушаться». Неопытные родители воспринимают это как избалованность, неврологию или даже «он надо мной издевается!» и бегут советоваться.

Дальше - начальная школа. В этом возрасте ко мне попадают как раз дети с СДВГ и другие, из числа тех, кто по тем или иным причинам не вписывается в систему начального образования. Начальная школа приходит обычно и с семейными проблемами: развод родителей, ревность между детьми, психологические травмы и тому подобное. Из собственно школьных проблем: «его не принимают в классе» «у нее нет подруг» или «он не хочет учиться».

А вот старшая школа снова дает резкий всплеск родительских тревог: «ему как будто ничего, кроме компьютера (тусовок с друзьями, музыки, телевизора) не надо, что же будет дальше?!»

Кроме уже названных, достаточно частыми причинами обращения бывают - детские страхи, частые болезни ребенка без определенных диагнозов, агрессивность у маленьких детей, родительское заявление «мы с ним (с ней) не понимаем друг друга» (возраст здесь может быть самый разный, встречались родители, которые «не понимали» уже двухлетних детей).

Достаточно часто обращаются сами подростки (много чаще - девочки). Их проблемы - конфликты с родителями, с одноклассниками, несчастная (или счастливая) любовь, иногда - вопросы профориентации или смысла жизни.

Мы в "Летидоре" уже не раз обращались к теме СДВГ - обсуждали и классические , и связь с " ", которая означает, что у таких людей повышенная "жажда новизны", которая может принимать разные формы. А как вы считаете, если ребенку поставили диагноз СДВГ, что нужно делать родителям таких детей?

Родителям детей с СДВГ нужно:

а) понять, что их ребенок не болен какой-то болезнью, которую можно вылечить таблетками, процедурами или электрическим током. Он вообще не болен. Это - синдром, состояние, способ функционирования его нервной системы. Иногда (часто) он поддается коррекции, но на корректирование уйдет много времени (может быть, годы).

б) научиться тщательно отделять реальные проявления синдрома (например, ребенок не может высидеть два часа неподвижно на концерте или в театре) от попыток манипулирования (например, ребенок с сохранным интеллектом не желает соблюдать социальные нормы или садиться за уроки в «урочное» время).

в) освоить доступную литературу и выбрать из нее те рекомендации и способы коррекции синдрома, которые кажутся приемлемыми данной семье и (это важно!) не противоречат друг другу.

г) привыкнуть многое не замечать и многое «пропускать мимо ушей» (например, ежедневные жалобы учительницы начальных классов на то, что ребенок «бегает и толкается на переменах» и картинное удивление самого ребенка по поводу того, что у него почему-то «все теряется»). Если этому не научиться, то к подростковому возрасту ребенок - как огурчик, а его родители - готовые клиенты для клиники неврозов.

д) обязательно задействовать юмор, потому что с его помощью можно снизить напряжение не меньше, чем в восьмидесяти процентах конфликтных или просто раздражающих ситуаций, а такие ситуации возникают вокруг гипердинамического ребенка практически каждый день.

е) найти подходящего специалиста, с которым время от времени можно будет «просто поговорить» о том, что на данном этапе происходит с ребенком и с семьей в целом. Это может быть психолог, психоневролог, педагог или даже социальный работник. Главное, чтобы он понимал - родители детей с СДВГ нуждаются в поддержке не меньше (а часто, по моим наблюдениям, и больше), чем ребенок, у которого как правило «все в порядке, только чего они ко мне все пристают».

- А чего в целом не хватает сегодняшним родителям?

Мне кажется, что сегодняшним российским родителям не хватает понимания того, что именно они хотели бы воспитать в своих детях. Доброту или хватку? Терпение или умение во всем отстаивать свои интересы? Устремленность к высоким заработкам или примат духовного над материальным? Политкорректность или принципиальность?

Не определившись внутри себя, родители ищут ориентиры снаружи - в телевизоре, Интернете, книгах или журналах. И, разумеется, находят. Но проблема в том, что эти найденные ими ориентиры указывают в разные стороны, а выполнить одновременно противоположные (и здраво аргументированные) рекомендации - невозможно.

Когда мы с родителями обсуждаем эту проблему, я им обычно говорю, что мир прекрасен своим разнообразием, в воспитании детей нет ничего однозначно «правильного», и ориентироваться они должны только на себя. Привожу пример: ребенок может родиться в королевском дворце или в казахской юрте посреди степи. К пяти годам у принца и маленького казашка будут вот такие и вот такие (выясняем - какие именно) конкретные правила и границы. Можете ли вы сказать, что во дворце воспитывают детей правильно, а в степи - не правильно? Нет! - отвечают родители. А наоборот? Тоже - нет! В степи - правильно для кочевников, а во дворце - правильно для королей. Ну вот, - говорю я. - Как бы вы ни изощрялись с воспитанием, у вас все равно получится где-то между казахами и королями, ни тех, ни других вам в оригинальности не переплюнуть. А про них мы уже решили, что с ними - все в порядке. Стало быть, и у вас тоже будет все в порядке с воспитанием, если вы сумеете не метаться между различными рекомендациями, а последовательно сами на себя опереться.

- Наши родители чем-то отличаются от родителей в других странах?

Про родителей из других стран мне трудно судить, я мало знаю. Но, судя по литературе и рассказам близких знакомых, наши, российские родители - в числе самых опекающих, готовых чуть ли не до пенсии помогать своим детям.

Хотя это опять же, смотря с чем сравнивать! Пару лет назад я путешествовала по Узбекистану. Мои ровесники там еще говорят по-русски и охотно вступали со мной в беседу. Они рассказали мне, что в средней узбекской семье 4-6 детей и задача родителей - не только выдать замуж дочерей, но и построить отдельный дом каждому из сыновей (сами родители живут в доме, который им выстроил отец мужа). Хорошо это или плохо? Не знаю наверняка, но мне кажется, что в традиционном обществе такая тесная связь поколений - это большой плюс и гарантия устойчивости, но в обществе мобильном и динамичном психологическая и материальная зависимость детей от родителей может становиться и тормозом.

- Как вы решили написать книгу «Лечить или любить»?

- «Лечить или любить» - это просто такое сочетание благоприятных обстоятельств и приятных встреч. Я - практический психолог, больше 15 лет работаю в детской поликлинике и в течение трех лет рассказываю на сайте клуба «Сноб» об интересных случаях из своей практики. За это время у меня, конечно, уже образовался свой круг читателей, которые неоднократно спрашивали: а почему бы вам не сделать из этих историй книжку? Ведь это было бы:

а) удобно (всё в одном месте)

в) традиционно, т.к. всякие «записки врача» еще с 19 века занимают в нашей литературе вполне законное место.

Будучи фаталисткой, я отвечала приблизительно так: если чему-то суждено быть, обстоятельства подстроятся. Так и получилось. Маленькое, но замечательное московское издательство «Самокат», которое издает книги для детей, подростков и их родителей, заинтересовалось этими историями. Так и получилась книжка «Лечить или любить». В нее, конечно, вошли не все мои истории, и, если книжка окажется нужной и понравится читателям, то у нее будет и продолжение.

- Что вы думаете по поводу смешанных браков, когда супруги - из разных стран?

Мир стал не таким большим, как прежде. Расстояния легко преодолеваются самолетами и интернет-связью. Различия нивелируются. Традиции часто приобретают оттенок карнавальности, а традиционные общины используют свои особенности для развлечения туристов. Мне кажется, что в современном мире взаимопроникновения культур индивидуальные различия людей по модулю уже перекрывают межкультуральные. Если люди действительно захотят, то договорятся, вне зависимости от того, в какой культуре кто вырос. Мой практический опыт семейного психолога это подтверждает - часто межнациональные браки оказываются даже крепче, чем брак людей одной национальности, выросших в одном дворе и учившихся в одной школе.

Может быть, здесь дело в том, что когда создают семью люди из разных культур, они заранее знают о существовании проблемы «другого» и готовятся к поиску компромиссов. Русские и вообще славяне исторически очень не изолированные культуры, и весьма хорошо (лучше многих других наций) умеют приспосабливаться к самым разным обычаям и обстоятельствам. Я ни разу не встречала случая, чтобы брак, семья распалась с формулировкой: «все дело в том, что он(а) русский(ая) и поэтому мы не сумели найти общий язык…»

- Что такое семья в России сегодня?

Мне кажется, что семья в России сегодня - это все-таки содружество равных. Устойчивая традиционная иерархия семьи отошла в прошлое, хотя отдельные семьи вполне могут быть устроены по патриархальному образцу. Состав семьи может быть любым, и толерантность общества к семейным вариациям экспоненциально возрастает. Расширенная семья с бабушками и тетями, мать или даже отец-одиночка, сестра с ребенком, живущая вместе с братом, семья, в которой ее члены живут в разных городах или на разных континентах - все это сегодня социумом вполне принимается.

Из негативных тенденций я бы отметила стремление сегодняшних молодых людей (и девушек, и юношей в равной степени) «не напрягаться» для построения семейных отношений. Все должно получиться как бы само собой, а менять себя и искать компромиссы… Нужно ли это? В средствах массовой информации часто говорят о кризисе семьи, даже о ее необязательности для современного человека. Мне кажется, что такая постановка вопроса в корне неверна. Да, семья эволюционирует. Да, экономическая независимость современного человека значительно возросла. Но детям-то по-прежнему лучше расти в семье, где они могут пронаблюдать и примерить на себя разные модели поведения, испытать разную любовь и разные требования, в момент взросления увидеть себя разными глазами и получить разные советы. Чтобы съесть сладкую конфетку неодиночества в этом мире, чтобы обрести свою «вторую половинку», надо постараться.

© Иллюстрация: Елизавета Стрельцова

Кажется, что ко всем детям нужен разный подход – люди-то все разные. Но, оказывается, есть и общие воспитательные методы, которые подходят каждому родителю. Психолог Катерина Мурашова написала нам колонку о том, как наверняка добиться нужного эффекта практически с любым ребенком.

КАТЕРИНИА МУРАШОВА

психолог

Все люди разные, с этим никто, наверное, спорить не станет. Родители разные, разные дети, и из них складываются разные, совершенно вроде бы уникальные семьи. В этих уникальных семьях иногда – сюрприз! – возникают всякие проблемы. И их, конечно, нужно как-то решать или корректировать. И вот вопрос: эти решения и способы коррекции тоже всегда уникальны? Или все-таки есть что-нибудь, что «работает всегда и для всех»? Ну или хотя бы для большинства?

Как ни странно, есть. И вот эти «общие» вещи и методики часто совсем-совсем простые. Настолько простые, что мы о них, об их важности и безусловной пользе даже не задумываемся. Помните сцену из популярного фильма:

«Видишь суслика? Не видишь? А он там есть!»

Давайте сегодня на одного такого полезного «суслика» посмотрим.

Очень простая методика, работающая и с совсем маленьким ребенком, и с ребенком побольше, и с подростком.

Возьмите себе за правило: когда вы в присутствии ребенка оцениваете его поступок, деяние или какое-то сопутствующее явление, берите ответственность на себя. Начинайте все предложения вашего высказывания с местоимения «я».

Непонятно? Сейчас поясню на примерах.

Ваш четырехлетний ребенок нарисовал рисунок. Не говорите:

– Ах, какой чудесный цветочек! Ах как ты прекрасно нарисовал! Ах какой ты молодец!

Говорите так:

– Ах, как мне нравится этот цветочек! Мне кажется он очень похож на тот, который мы с тобой вчера на лугу видели!

Почему надо говорить именно так? Да потому что это – правда. Это именно вам нравится цветочек, нарисованный ребенком. А первое высказывание – вранье. Потому что мне (я не люблю детские рисунки) этот цветочек скорее всего не понравится, художественной одаренности у вашего ребенка нет, и любая объективная «для всех прекрасность» в его рисунке отсутствует.

И с последствиями того, что ваше первое высказывание вранье, ребенок может столкнуться уже назавтра в своей младшей группе детского сада. Он привык, что все его рисунки «прекрасные», а вот в садике его рисунки никто не хвалит, да он в общем-то и сам не дурак и видит, что вот Маша и Сережа нарисовали березку и зайчика намного-намного лучше… И что же это получается?

Другой случай. Ваш ребенок отнял в песочнице интересный грузовик, да еще и стукнул малыша-владельца так, что тот заплакал.

Не говорите:

– Что ты делаешь?! Нельзя так! Мальчику же больно! Его мама будет сердиться! Если ты будешь себя так вести, с тобой никто играть не будет! Хорошие мальчики договариваются о совместной игре, а не бьют других детей!

Скажите (и покажите свои чувства, чтобы сомнений не было):

– Я в ярости! Мне перед людьми стыдно! Сто раз говорила: договариваться! И как об стенку горох!

Почему надо так?

Да потому что вашему ребенку абсолютно плевать на абстрактное поведение «хороших мальчиков», на того малыша и уж тем паче на его маму. Ему интересен грузовик. Но вот на вас и ваше состояние ему не плевать, от вас все зависит, вы – центр его мира, жизнеподательница всех благ. И если вы в гневе, об этом всяко стоит подумать.

А если не брать на себя ответственность и не начинать с «я», то что будет?

Тогда потом (через несколько лет) получается вот что: «Я ей говорю, а она мне не верит», «Я ему говорю, а он меня как будто не слышит».

Вам оно надо?

Чтобы не пропустить ничего полезного и интересного о детских развлечениях, развитии и психологии, подписывайтесь на наш канал в Telegram . Всего 1-2 поста в день.

У Катерины много замечательных, глубоких текстов-историй из жизни. А этот будет очень полезен родителям мажат).

Тамара не смотрит телевизор, читает странные книги, в интернете рассматривает чужие фотографии, дружит с подружками младшей сестры, видит необычные сны. Что с ней не так?

Она шьет платья для куклы младшей сестры! - обвиняющим тоном сказала женщина. Раздражение портило ее красивое лицо. - А потом часами играет с ней в «домики» и «гости».

И что в этом плохого? - удивилась я. - Вам бы радоваться, что старшая младшую занимает…

Вы что, издеваетесь?! - вскипела мать. - Ей скоро исполнится 16 лет! Нужно думать о выборе института, о подготовительных курсах, о своем месте в социуме, о мальчиках, наконец…

А вы уверены, что Тамара обо всем этом не думает? - спросила я.

Тамара присутствовала здесь же, смотрела на меня и мать со спокойной, милой улыбкой. На щеках у нее были чудесные ямочки.

Уверена! - отрезала мать. - Я вообще не понимаю, о чем она думает. Книги читает редко и какие-то странные, телевизор вообще не смотрит, в компьютере только рассматривает чужие фотографии. Зато может часами сидеть на подоконнике и смотреть на луну. Может, она лунатик? Это лечится?

Лунатизм это вовсе не смотреть на луну… - улыбнулась я.

Ну тогда я не знаю… Главное, она ведь неплохо учится, четверки и пятерки, значит, умственной отсталости нет и могла бы, если бы захотела… А у нее никакого самолюбия! Ходит без лифчика и сама шьет себе бесформенные сарафаны, говорит, так ей свободно. Возится с подружками младшей сестры или того пуще… напротив нашего дома - три обшарпанных хрущевки. Там на скамейках у парадных бабки сидят, как в деревне. Так вот она по дороге со школы подсядет к ним и часа три о чем-то разговаривает… Это нормально? И к тому же она толстая! - почти с отчаянием выкрикнула мать. - Я говорю ей: перестань жрать булки и пирожные, займись своей фигурой, походи в зал…

Если честно, то вот на этом месте мать меня откровенно «достала». Тамара действительно была пухленькой, но, на мой взгляд, чувствовала себя в своем теле совершенно комфортно, и полнота ее совершенно не портила. К тому же я прожила на свете уже достаточно, чтобы знать: «вешалки» нравятся далеко не всем. Но я должна была уточнить еще пару вещей.

А какую позицию во всем этом занимает отец Тамары?

Никакой, - отрезала мать. - И никакого отца. С отцом младшей сестры отношения хорошие, но он в воспитание категорически не вмешивается.

Так. Это понятно.

Тамара, а ты сама кем хочешь в дальнейшем стать?

Не знаю, - пожала плечами девочка. - Может быть, швеей-мотористкой…

Мама говорит, что я ей стану. Я совсем не против, у меня хорошо на машинке шить получается… Или вот еще бывает такая работа, бабушкам продукты покупать и разносить. Кажется, это называется социальный работник…

Вот видите! - вскричала мать. - Причем это ведь не только сейчас, это уже давно, точнее, всегда было. Знаете, что она сказала, когда родилась младшая сестра? Посмотрела на нее с таким странным выражением, как будто узнала ее, что ли, и говорит: «Ой, какой чудесный к нам оттуда пришел… А как его здесь звать будут?» Я тогда даже испугалась, честное слово, и ночь заснуть не могла. Иногда я думаю, может нам следует к психиатру обратиться…

Давайте, вы пока посидите в коридоре, а я поговорю с Тамарой.

Вы психолог? Я слышала, что психологи умеют объяснять сны. Вы можете мой объяснить? Я его помню всегда, наверное, лет с полутора, потому что потом тот диван уже выбросили, мне мама сказала.

Рассказывай.

Я просыпаюсь ночью. В комнате еще мама и папа, но они спят. Я их зову, но они не просыпаются. Тогда я встаю и иду в другую комнату, там бабушка, она тогда была еще жива. Я совсем маленькая, а все вокруг такое большое… Мне страшно, но все равно надо идти. И вот я стою на пороге, там диван, бабушки нет почему-то, сквозняк, а за диваном у стены кто-то… что-то… в общем, оно меня как бы зовет… Надо переступить порог. Но можно и убежать туда, где спят мама и папа, там тепло, душно, безопасно. Я и хочу, и боюсь… А потом все-таки шагаю… И еще мне всю жизнь снятся лифты, которые не падают, а, наоборот, идут вверх и не могут остановиться, даже когда дом кончается. Это так странно…

Тамара, это сон-инициация. Ты понимаешь?

Да. Я по этнографии читала.

Расскажи мне еще о себе.

Я помню, как первый раз узнала себя в зеркале. Я знаю: большинство животных себя в зеркале не узнают. И вот я наверное тоже сначала была животным. И еще кем-то. А потом вдруг они объединились в одно, и я стою на коленках перед зеркалом в комнате и понимаю: да это же там - я! Вот, значит, какое у меня теперь лицо, вот как я выгляжу! Так интересно…

Отстаньте от нее! - я сама слышала в своем голосе почти умоляющие нотки. - Ей хорошо и интересно жить. Если на нее не давить, она сумеет адаптироваться в соответствии со своими особенностями. Ее особенности… Считайте, что вам повезло или, наоборот, нет, но Тамара - то, что в нашей культуре называют «визионерами». Она видит и чувствует мир иначе, чем мы с вами, и это чувствование иногда открывает новые горизонты для идущих следом… Но помните, такие люди всегда очень чувствительны и хрупки, неосторожное воздействие может разрушить…

Я пришла к врачу в государственное учреждение! - отчеканила мать Тамары. - За лечением и коррекцией поведения дочери. А вы несете какую-то чепуху, словно бабка из желтой газеты. Вы потакаете ее недостаткам и неудивительно, что Тамаре понравилось беседовать с вами. Но больше мы к вам не придем. Я найду настоящего врача, а не шарлатана…

Они пришли спустя четыре года. Тамара похудела, волосы коротко подстрижены, одета в джинсы и футболку. Осталась сидеть в коридоре.

Мы тогда лечились у психоневролога. Он нам помог. Она перестала нести чушь и часами смотреть на луну. Закончила школу, поступила в институт на юридический. А теперь… - на глазах у женщины выступили слезы. - Она вообще ничего не хочет. Почти не выходит из дома, почти не ест… Психиатр сказал: надо класть в больницу и назначать сильные препараты… Но вы когда-то… Я ее с трудом уговорила…

Тамара, Тамара, Тамара! - глаза у нее были тусклые и пустые. - Поговори со мной. Я помню твой сон про сущность за диваном. Ты же тогда шагнула туда! Тамара!

Я вернулась обратно в комнату. Но здесь мне нечего делать. Я больше не вижу снов…

Ты еще придешь ко мне? Пожалуйста, - я опять почти умоляла.

Нет. Спасибо вам, но я не приду. Не надо тратить на меня время. У меня все нормально…

Больше я никогда ее не видела. И этот мой рассказ - воспоминание о лунной девочке… Вдруг она прочтет его и тоже вспомнит?

— У меня двое детей, тринадцати и четырнадцати лет, но дело не в этом. К вам на консультацию меня направил мой онколог...

Выглядела женщина соответственно заявлению. Простонародное «краше в гроб кладут» полностью описывало представшую передо мной картину. Возраст ее я определила приблизительно, по возрасту детей, с поправкой на болезненное состояние — где-то года 42-43.

— В следующем году мне исполнится пятьдесят, — сказала женщина. — Дети поздние, мы с мужем почти десять лет пытались зачать, обследовались, лечились...

Я немного приободрилась. Получалось, что, несмотря на стресс и болезнь, моя посетительница выглядит моложе своего возраста.

Разумеется, как и всякий практикующий психолог, я слышала апокрифические истории о случаях излечения онкологии с помощью психотерапии. Не то чтобы я им не верила... мир полон чудес и загадок, и я об этом прекрасно знаю... Но здесь и сейчас?

Интересно, зачем онколог направил ее в детскую поликлинику к семейному психологу? Ведь в онкологии, кажется, есть какая-то своя психологическая служба, знакомая с особенностями контингента... Наверное, у него была какая-то мысль...

— Расскажите мне о вашей семье.

— Чем вы занимаетесь? Работаете? Где? — может быть, на нейтральные вопросы она сумеет ответить?

— Понимаете, в некотором смысле я человек искусства, закончила театральный, актерское отделение... Больше года назад мой муж ушел к другой женщине. Абсолютно гормональная, хрестоматийная история. Она моложе меня ровно на четверть века. Я знаю, что это встречается сплошь и рядом, но отчего-то именно у меня никак не получается это пережить. Муж — режиссер, когда-то мы вместе учились, потом все делили на двоих — успехи, неудачи. Нам многие завидовали, в актерской среде, вы понимаете, больше скандалов, чем гармонии, а у нас был теплый, открытый дом. Потом не получалось с детьми, сначала лечилась я, после выяснилось, что и у него тоже проблемы. Мы годами поддерживали друг в друге надежду. Собирались даже взять детей из детского дома — обязательно двоих, думали, может быть, брата и сестру или двух братьев. Но тут нам наконец повезло, одна из десятков методик принесла успех. Господи, какое это было счастье! И — после всех ожиданий — два раза подряд! Мы укладывали сыновей спать и по часу стояли над их кроватками — любовались. А потом в кухне за чаем говорили почти до утра — и не могли остановиться. Нам всегда было о чем поговорить друг с другом!

Мы почти не ссорились. Никогда. И теперь тоже — он утверждает, что ему не хватает меня как собеседника. С молодой женой ему, надо думать, говорить не о чем. Она, сами понимаете, для другого. По его словам, я все преувеличиваю и нам ничто не мешает остаться друзьями. Ничто, кроме его предательства...

— Мальчики общаются с отцом?

— Старший — да, он более... практичен? Младший эмоциональный, он видит, что делается со мной, не может простить.

— Та-ак. А вы?

— Половина моих знакомых женщин прошла через что-то подобное. Я думала, что справлюсь. Сама не знаю, почему... у меня не получилось. Начала болеть. Сделали операцию — к счастью, на ранней стадии. Онколог сказал: «Либо вы как-нибудь разрешите свою проблему, либо... либо сами себя сожрете...» Вы понимаете, что он имел в виду... Это страшно...

Я молча кивнула, соглашаясь.

И уже знала способ, который, вполне вероятно, мог бы ей помочь. Одна загвоздка: он не вписывался в этические каноны. Причем не в канон врачебной этики, а вообще... Имею ли я право?

Женщина на удивление хорошо молчала — не напряженно и в то же время внимательно. Актриса держала паузу.

Подумав еще некоторое время, я решилась. В конце концов, я, здесь и сейчас, работаю на интересы детей. И где-то там есть два мальчика-подростка, только что пережившие уход отца, и если не предпринять чего-нибудь радикального, они могут в самом скором времени остаться без матери...

— Слушайте меня! Вы прожили с мужем больше двадцати прекрасных лет. Вы понимали друг друга с полуслова и делили напополам беды и радости. Он подарил вам двоих чудесных сыновей. У вашего совместного очага годами согревались ваши друзья. Но в мире ничто не вечно. И вот его больше нет... — женщина вздрогнула, но не произнесла ни звука. Огромные, обведенные темными кругами глаза ловили мой взгляд. Я смотрела прямо в них, куда-то в черную глубину ее болезни. — Он уехал, умер, провалился в параллельный мир, похищен инопланетянами — какая разница. Его нет! Но его любовь пребудет с вами и мальчиками вечно... Он не предавал вас. И ваших воспоминаний о нем и вашем общем счастье никто не отнимет.

Немолодая актриса немного подумала, потом как будто бы что-то сообразила, прищелкнула тонкими пальцами.

— А этот, который теперь...?

— Да, его место, кажется, занял кто-то другой, — я пожала плечами. — Ну не пропадать же добру. Этот кто-то отчасти похож... немного... Иногда его даже можно использовать в домашнем хозяйстве... Но вы же сами понимаете, насколько это бледная копия... Она просто не может вызвать у вас никаких чувств, ведь вы помните того, единственного...

— Кажется, я вас понимаю... — в глубоких глазах актрисы зажглись какие-то огоньки.

Когда она снова пришла ко мне спустя несколько месяцев, я вздрогнула. На ней был строгий черный костюм, черные ботики на пуговках и шляпка с черной вуалью. В руках — букет желтых роз.

— Это — вам! — сказала она и откинула вуаль.

Сказать по чести, я ее почти не узнала. Никаких кругов вокруг глаз, чудесный цвет лица.

— Э-э-э..? — неопределенно протянула я, начиная догадываться.

— Да, да, я еще не сняла траур, а что вы хотите? Все-таки столько лет... Вы знаете, когда я была маленькой, мы жили недалеко от Волковского кладбища. А я была романтической девочкой, ходила туда гулять и еще в детстве приметила заброшенную могилку... Там такой полустертый портрет красивого юноши, чем-то похожего на моего мужа. Сейчас я ее обиходила, поправила оградку, посадила цветы...

Мне стало очень не по себе. Интересно, кроме посещения могилки, она еще что-нибудь делает?

— А-а-а..? Здоровье? — хотя все было видно и так.

— Да, да! — не скрывая торжества, сказала женщина. — Я потому и пришла. Именно вчера онколог отпустил меня и сказал, что раньше, чем через полгода-год, видеть меня не желает. Я вышла на работу — у меня театральная студия для подростков, очень современная, мы ставим Лукьяненко, знаете такого писателя? Рассказ «Трон», это фантастика, о том, как важны родители для ребенка... Оба моих сына тоже играют. Я снова живу! Память о муже и нашей любви дает мне силу. Все мои друзья и подруги рады, что я снова с ними! А как я-то рада...

— У-у-у... — сказала я. — ЗдОрово...

И добавила про себя: «Никогда больше!» — говорят, победителей не судят, но все-таки с моей стороны это был очень неэтичный поступок. Интересно, знает ли бедолага-режиссер о том, каким именно способом пережила развод его первая жена?

Виды родинок и принципы их самодиагностики. Подробности на onco-life.ru.